Автор: Наталья Ланцова
Инвестиционная активность в российской золотодобывающей промышленности снижается. По данным профессионального издания Золото и Технологии, в 2024 году число новых проектов в золотодобыче сократилось более чем на 28%. Среди ключевых причин эксперты называют истощение запасов крупных легкодоступных месторождений. Добыча постепенно смещается в труднодоступные северные регионы, что ведет к значительному удорожанию проектов.
При этом, по мнению предпринимателя в области горной промышленности, геолога и руководителя геолого-разведывательной «Аятской компании» Юрия Телегина, в стране есть более комфортные территории с недооцененными месторождениями, где по-прежнему есть промышленные запасы золота. Он доказал это, вернув в промышленный оборот Аятское месторождение золота на Урале, которое было признано нерентабельным. Сейчас месторождение и прилегающие к нему области разведываются опытной командой «Аятской компании» под руководством Юрия Телегина, обеспечивая региону дополнительные рабочие места и инвестиции в местную экономику.
Как научные данные помогают переоткрывать золоторудные месторождения, почему крупные компании игнорируют эту возможность и какие изменения происходят в золотодобыче — об этом поговорили с Юрием Телегиным, автором научной теории, которая стала основой его платиновых и золоторудных открытий в России и Африке.
— Юрий Михайлович, аналитики отмечают спад инвестиций в новые проекты по золоту: крупным компаниям сложнее и дороже вкладываться в неразведанные территории, хотя государство их поддерживает. В чем Вы, человек с 40-летним опытом в геологической разведке и основатель успешной юниорной компании, ставшей примером возрождения золотого потенциала Урала, видите перспективы роста золотодобывающей отрасли в России сейчас, какие нужны перемены?
— Отрасли необходимо перестраивать модель развития, чтобы сохранять его темпы. Безусловно, работа по разработке новых месторождений ведется постоянно — только в прошлом году было открыто 229 новых месторождений. Но спад инвестиционной активности говорит о том, что даже у крупных компании ресурсы не безграничны. Долгое время рост обеспечивался за счет масштаба и капитала — крупных месторождений с гарантированным объемом запаса и гигантских вливаний. Сейчас, когда оба источника роста истощаются, пришла пора искать потенциал в технологиях, интеллектуальной работе с данными и проводить переоценку месторождений, которые по разным причинам в прошлом были списаны со счетов.
— Поэтому Вы основали собственную «Аятскую компанию», на базе которой занялись изучением отработанных уральских месторождений, в то время как большинство ищет золото в Якутии, Магаданской области и на Чукотке? Как пример Вашей компании и успеха в возрождении Аятского месторождения вписывается в текущие реалии, и какие уроки из него могут вынести другие игроки отрасли?
— Урал — это регион, где наряду с крупными месторождениями существует множество мелких золоторудных месторождений, которые в настоящее время не изучаются и не разрабатываются. В 1930–1950-х годах на в регионе были сотни мелких рудников, которые впоследствии закрылись. С тех пор научные и практические представления о «золотой руде» эволюционировали, а горные технологии кардинально усовершенствовались. Это позволяет, на мой взгляд, возобновить отработку мелких месторождений, прекращенную в середине прошлого века. Там, где когда-то добыча была нерентабельной, сегодня, с помощью новых методов, можно найти новые существенные запасы. Можно сказать, что Урал — это огромный сундук с сокровищами, который раньше вскрывали только тяжелым ломом. Сейчас нужна и возможна более ювелирная работа, которая при правильном подходе способна вывести индустрию на новый уровень
— За годы геологоразведовательных работ на базе собственных юниорных компаний, включая «Аятскую», Вам удалось доказать, что в Свердловской области, которая демонстрирует спад добычи с 2015 года, на месте давно закрытых месторождений еще есть промышленные запасы золота и еще более ценной платины. Почему крупные игроки обходят стороной такие объекты, а юниорные компании с готовностью берутся за их изучение — в чем их роль?
— Дело в том, что крупные корпорации просто не могут себе позволить работать с такими объектами. Их бизнес-модель рассчитана на отработку уже доказанных запасов и требует гигантских инвестиций, которые окупаются только при масштабе в сотни тонн. Для них проект не имеет смысла, если нет гарантий, что месторождение вырастет до их объемов. Поэтому они и не занимаются разработкой на ранней стадии. Для небольших юниорных компаний себестоимость открытия нового источника значительно ниже. Для юниоров на стадии первичной оценки и 15–20 тонн запасов ценного металла являются индикатором крупного месторождения, нуждающегося в дальнейших разведывательных работах Крупные игроки руководствуются иными более масштабными показателями. Мы можем брать на себя самые высокие геологические риски, работать с объектами, которые крупные игроки считают неперспективными, и быстро принимать решения. Юниорные компании выполняют самую рискованную и непредсказуемую работу, а крупные корпорации затем покупают уже готовые и доказанные активы.
— Аятское месторождение, признанное нерентабельным в 1940-х, благодаря Вашим научным изысканиям и масштабным разведывательным операциям на базе «Аятской компании», сново официально внесено в госреестр промышленных запасов золота. Что помогает Вам увидеть потенциал в «забракованных» месторождениях? Какие задачи Вы как геолог и предприниматель решаете на первых порах?
— Первый шаг — архивная геология, поиск и изучение всех доступных данных: старых геологических карт, отчетов предыдущих экспедиций, публикаций. Часто месторождения, которые считались нерентабельными, просто не были изучены с помощью современных технологий. В 1980-х или 1990-х годах геологи могли просто не увидеть тонкие прожилки золота, которые сейчас легко выявляет высокочувствительное оборудование. Второй шаг — переоценка на основе новых данных. Мы создаем трехмерную модель месторождения, учитывая те параметры, которые раньше просто игнорировали. Это позволяет нам увидеть новую картину и понять, где именно нужно бурить. И только после этого начинается полевой этап — исследование объекта с дронами для аэрофотосъемки. Это дает возможность оценить то, что находится на поверхности объекта. Далее мы применяем методы геофизики, чтобы заглянуть под землю, то есть просканировать недра на большой глубине. Задача — не просто найти руду, а понять ее строение и химический состав, чтобы потом выбрать оптимальный способ добычи. Именно эта модель была применена в возрождении Аятского месторождения на базе компании, и отмеченное Вами достижение говорит о ее практической состоятельности.
— У Вас большой опыт оценки запасов золота в разных регионах России. Что скажете об уральском потенциале и дальнейших планах развития «Аятской компании» в регионе?
— Аятское месторождение — это лишь первый актив в этом рудном узле. Команда «Аятской компании» сейчас продолжает геологоразведовательные работы на всей территории вокруг него, где расположено множество, на наш взгляд, перспективных участков. Уже выявили несколько новых месторождений, на которых ведутся работы. Они будут последовательно разрабатываться, что позволит обеспечить работу будущего рудника на десятилетия вперед. В этой связи «Аятская компания» обладает всеми шансами стать одним из главных вкладчиков в социально-экономическое процветание региона, ведь геологоразведка открывает помимо запасов ценных металлов еще и поле для инвестиций в месторождение, создание рабочих мест и новой современной инфраструктуры, необходимой для последующей промышленной добычи.
— Вы создали научную теорию морфогенеза платиновых интрузий, которая помогла выявить в Зимбабве одно из самых крупных месторождений платины в мире. Концепция сработала и для платины на Урале. Насколько она подходит для «перезагрузки» золоторудных месторождений?
— Теория учит нас главному — смотреть на вещи под другим углом. В золотодобыче это означает, что мы не просто бурим вслепую, а ищем уникальные геологические сочетания, которые в прошлом могли быть проигнорированы. Например, классическая геология часто фокусировалась на крупных, однородных рудных телах. Мы же, основываясь на наших наработках, обращаем внимание на так называемые «нетипичные» сочетания минералов и геохимические аномалии. Этот принцип применим и к Уралу. Теория несомненно сыграла свою роль, выделяя «Аятскую компанию» среди прочих юниоров нашим фокусом на коренные месторождения золота. В более широком, предпринимательском смысле, моя концепция освобождает компанию от рисков быть зависимой от «случайных» находок, мы работаем на базе научной экспертизы — точные геологические данные и результаты исследований в свою очередь обеспечивают стабильность предприятия и проводимых нами работ.
— Вы отметили, что «Аятская компания», в отличие от большинства юниоров, предпочитающих работу с рассыпными месторождениями, сосредоточилась на коренных. Считается, что их разработка наносит меньше вреда природе, но требует больших инвестиций. Какие еще особенности Вы можете отметить в данном подходе, и в чем Вы видите ценность этого направления?
— Мы целенаправленно сфокусировались на коренных месторождениях. Главное отличие от россыпей — это стабильность и долгосрочная перспектива. Россыпные участки часто дают быстрый, но кратковременный результат, а их запасы истощаются очень быстро. Это не позволяет строить долгосрочную бизнес-модель. Работая с рудными месторождениями, мы создаем активы, которые могут служить десятилетиями. Это обеспечивает стабильность не только для компании, но и для региона.
— Ваш опыт уникален: работая в международных и региональных корпорациях — канадской Placer Dome и «Полиметалл», Вы открыли целый ряд золотых и платиновых месторождений, расширяя их стратегические активы и профили деятельности — создавали собственные юниорные компании, на базе которых успешно обосновывали свои геологические теории, успели внести свой вклад в развитие запасов ценных металлов далеко за пределами России. Какой, на Ваш взгляд, важный принцип работы юниоров, утраченный крупными игроками, мог бы сегодня стать двигателем роста для всей отрасли?
— На мой взгляд, главный принцип, утраченный крупными игроками, — это готовность к интеллектуальному риску. Сегодня, когда очевидные гиганты уже найдены, а рынку нужны новые запасы, именно готовность к риску и гибкость мышления становятся ключевым преимуществом юниорных компаний. Они используют научный подход и новейшие технологии, чтобы снизить геологическую неопределенность. Этот принцип может стать двигателем роста для всей отрасли, потому что он открывает доступ к огромному пласту «забытых» месторождений и позволяет создавать стабильный бизнес на основе эффективности, а не просто масштаба.