Беседовала Анна Кислицына
Важность РРЗМ-отрасли для технологического суверенитета и даже национальной безопасности страны давно признаётся не только в профессиональном сообществе, но и на самом высоком правительственном уровне. О планах многократного роста производства редкоземельных металлов в границах 2030 года говорят в Минпромторге, а развитие отрасли неоднократно становилось темой собраний Совета Федерации. Такое внимание объяснимо: российская РРЗМ-промышленность стоит на пороге переломного момента. Решения, принимаемые в ближайшие годы и даже месяцы, определят, сможет ли Россия воспользоваться своими преимуществами, т. е. развитыми ресурсной и научной базой, чтобы укрепить позиции на мировом рынке и обеспечить подлинную импортонезависимость в самых высокотехнологичных сегментах промышленности.
О том, какие меры необходимо принять для возрождения РРЗМ-отрасли, важности консолидации участников рынка и роли проекта «Африканда» в создании вертикально интегрированных цепочек производства нашему изданию рассказал Андрей Тренин, генеральный директор АО «Аркминерал-Ресурс».
— Андрей Дмитриевич, расскажите о развитии проекта по освоению Африкандовского месторождения. На каких этапах вы сосредоточены сейчас?
— Последние несколько месяцев были посвящены работе по трём основным направлениям. Первое из них — геологоразведка: мы продолжаем исследование керна, работа завершена примерно на 70–75 %. Результаты аналитики не только подтверждают предыдущие исследования, которые стали основой для постановки запасов на госбаланс в 1951 году по самым высшим категориям А+В+С1, но и во многом их превосходят. Это обусловлено, в первую очередь, развитием современной лабораторной базы — нам повезло сотрудничать с одной из лучших лабораторий в России на базе АО «Урангео», которая входит в состав государственного холдинга «Росгео». Завершение аналитики керна позволит перейти к подготовке ТЭО кондиции и подсчёту запасов. А в 2026 году мы планируем начать разведку с опытно-промышленной отработкой руды.
Следующее важное направление — взаимодействие с потенциальными партнёрами по возможности поставок нашего перовскитового концентрата как титансодержащего сырья и нашего титаномагнетитового концентрата как железорудного сырья для отечественных потребителей. Дело в том, что запасы месторождения Африканда гигантские: до 1972 года запасы составляли 626 млн тонн руды, 50 млн тонн диоксида титана, 863 тыс. тонн редкоземельных металлов и около 300 тыс. тонн нио-бия и тантала. Притом даже эти запасы не предел при расширении и углублении геолого-разведочных работ в дальнейшем. Такие запасы позволяют не только производить конечные продукты — диоксид титана, соединения ниобия и тантала, редкоземельных металлов (причём раздельных), — но и поставлять наши концентраты отечественным потребителям. Вопрос обеспеченности российских производителей титановой продукции отечественным сырьём — один из ключевых для технологического суверенитета и лидерства страны. Сейчас титансодержащее сырьё практически полностью закупается за рубежом, и Африканда может стать надёжным стратегическим партнёром для высокотехнологичной российской титановой отрасли.
Наше третье главное направление — углубление технологических исследований. В этом году мы утвердили технологический регламент переработки руд — это завершение большого и важного этапа, для которого потребовалось отобрать 30 тонн представительной партии руды. Это руда, которая осталась на карьере после короткого периода отработки месторождения в середине 1950-х годов. Эти работы для нас выполнил наш многолетний стратегический научный партнёр, Горный институт Кольского научного центра РАН.
Важно, что в разработанном техрегламенте заложены передовые отечественные решения, включая новейшие российские реагенты и оборудование. Таким образом, мы получили возможность отказаться от необходимости закупать расходные материалы за рубежом, пусть даже и из дружественных стран. Проект «Африканда» ориентирован на развитие российской промышленности и будет поддерживать отечественных производителей — на этапе развития как заказчик, а после уже и как поставщик ценных металлов и их соединений.
Также мы продолжаем работы по усовершенствованию технологии гидрометаллургической переработки перовскитового концентрата совместно с другим нашим старинным стратегическим научным партнёром — ИХТРЭМС имени И. В. Тананаева Кольского научного центра РАН. В частности, в процессе работ была доказана принципиальная возможность экономически выгодного производства из нашего концентрата синтетического рутила с содержанием диоксида титана около 90 %. Это значительный успех не только для нашего проекта, но и для всей титановой промышленности России.
— Вскоре вас ждёт и этап проектирования. Планируется ли проектирование полного производственного комплекса, включающего будущее разделительное производство?
— Это очень правильный — краеугольный — вопрос развития всей отечественной отрасли РЗМ. Пока мы больше 30 лет фактически стоим на месте, производя около 2,2 тыс. тонн коллективного, т. е. неразделённого, концентрата РЗМ и отправляем его на экспорт, мир ушёл далеко вперёд. Многие страны успели приступить к реализации собственных проектов по добыче и даже производству коллективного концентрата РЗМ, и тем, что какая-либо страна обладает этими критически важными металлами, уже никого особо не удивишь. Редкие земли сами по себе не редки: настоящая редкость — это умение их разделять. Китай успешно это освоил и к настоящему моменту по раздельным РЗМ занимает более 90 % рынка. Более того: КНР фактически стал монополистом в производстве главного драйвера спроса на РЗМ — суперсильных постоянных магнитов на основе неодолима и празеодима.
Поэтому, развивая отечественные РЗМ-проекты, надо смотреть на самые высокие переделы и проектировать не только разделительные заводы, но и производство конечных изделий — в первую очередь магнитов.
Африканда в этом смысле уникальный проект. Кроме очевидных преимуществ в виде развитой инфраструктуры, доступной электроэнергии, простой геологии рудных тел и несложных горных работ (открытый и круглогодичный карьер, отсутствие вскрыши и многое другое), РЗМ являются сопутствующими металлами при производстве основного продукта проекта — диоксида титана. Это сильно облегчит нам жизнь, ведь немногие другие российские редкоземельные проекты основываются именно на РЗМ как основе бизнеса, что требует изначально значительных инвестиций и сильной государственной поддержки. Работать на склад мы, конечно, ни в коем случае не собираемся, господдержка в части РЗМ нужна всем — даже Китай до сих пор субсидирует собственную отрасль РЗМ, не делая из этого особенного секрета. По нашему мнению, Африканда — именно тот проект, с которого надо начинать выстраивать вертикально интегрированную частную отрасль РЗМ в России по принципу «от руды до конечных изделий». Мы постоянно обсуждаем возможности сотрудничества с другими профильными компаниями на рынке, и, надеюсь, вскоре мы сможем представить итоги такой кооперации.
С учётом вышесказанного подчеркну, что при проектировании мы учитываем, во-первых, необходимость строительства как минимум разделительного завода, а во-вторых, возможность взаимодействия с другими компаниями для производства конечных изделий из РЗМ и других наших целевых металлов.
— Вы упомянули внутриотраслевое сотрудничество. Какие важные шаги по консолидации участников РЗМ-отрасли были предприняты в последнее время?
— Тема РЗМ зазвучала с новой силой с начала 2025 года, когда президент России В. В. Путин выступил с сенсационным заявлением о возможности сотрудничества с иностранными партнёрами, даже из недружественных стран, по совместной отработке месторождений в России. Конечно, частично это было подначивание президента США Дональда Трампа, который с первых дней своего нового срока начал раскручивать глобус и вонзать в него американские флаги: то в Гренландии, то на Украине, то в Конго.
Но сама тема РЗМ для В. В. Путина, конечно, значит гораздо больше. Это вопрос технологического суверенитета России — концепция, которая нацелена на результат, в отличие от концепции «процесса», которую отражала политика импортозамещения. Это новый уровень внимания к вопросу национальной безопасности. В марте 2025 года на международном форуме «Арктика — территория диалога» В. В. Путин прямо указал на необходимость строительства предприятий с высокой добавленной стоимостью в Арктике, в т. ч. и в области РЗМ. Это именно то, чем мы и занимаемся в Африканде, — строительство современного гидрометаллургического комплекса по производству конечных изделий в Мурманской области.
С лёгкой подачи президента России в отрасли РЗМ с новыми надеждами начал развиваться диалог между наиболее крупными участниками. В частности, обсуждение проходит в рамках нашей профильной организации — Ассоциации производителей и потребителей редких и редкоземельных металлов. Кроме того, последнее время очень активно темой РЗМ занимается Комитет по экономической политике Совета Федерации. Результаты профессионального обсуждения регулярно направляются руководству страны. А в июле этого года в крупнейшей и наиболее авторитетной ассоциации горной отрасли России, НП «Горнопромышленники России», была создана рабочая группа по направлению «Редкоземельные металлы», руководство которой было решено доверить мне, за что я очень благодарен руководству ассоциации — председателю Высшего горного совета Ю. К. Шафранику, президенту НП «Горнопромышленники России» В. А. Язеву и исполнительному директору ассоциации В. А. Ракитину.
Конечно, основная тема обсуждения — это вопрос о системных мерах господдержки отрасли. Ведь, как я упоминал, даже мировой лидер, Китай, не стесняясь, десятилетиями субсидирует своих производителей РЗМ, несмотря на членство в ВТО. Это касается и субсидий процентных ставок по кредитам, и инвестиций в науку и передовые технологии, и тарифные меры, и прямые закупки РЗМ. А главное — систематическое развитие внутреннего потребления через создание товарных цепочек и поддержку производства конечных изделий.
В России пока меры господдержки очевидно недостаточны. Есть позиция Минфина: новые льготы, пусть и для не запущенных пока проектов, — это «выпадающие доходы бюджета», а прямое субсидирование — это «разгон инфляции». Но с таким подходом просто невозможно построить целую высокотехнологичную отрасль. А время идёт, и Россия сильно рискует упустить шанс вскочить в последний вагон уходящего поезда.
Поэтому участники отрасли консолидируются, но ещё не в производстве и выстраивании товарных цепочек, а только в диалоге — в основном друг с другом, но, к сожалению, пока не с Минфином.
— В Минфине действительно критически высказались об идее предоставления налоговых льгот для РЗМ-проектов. Какие, тем не менее, шаги могут быть предприняты министерством для поддержки отрасли?
— Позиция Минфина по-своему объяснима, но пока, действительно, желания идти навстречу отрасли в действиях министерства не видно. Если говорить о правительственном уровне, в России темой РЗМ фактически занимается только президент России В. В. Путин, и, уже на своем уровне, вопросом заняты экспертное сообщество и немногочисленные энтузиасты, инициаторы проектов. На среднем уровне государственного управления пока нет достаточного понимания, что РЗМ — это вопрос национальной экономической и технологической безопасности. Тезис о том, что суверенитет дороже денег, защитить перед Минфином некому.
Поэтому, хотя вопросы к Минфину остаются, проблема развития отрасли шире, чем просто льготы и субсидии. Ведь удалось, например, построить современную, высокотехнологичную и прибыльную отрасль сельского хозяйства. Тогда получилось разработать такие меры господдержки, которые сработали очень эффективно: были и налоговые льготы, и субсидии, и преференции. И внутренний спрос вырос многократно.
Нашей отрасли РЗМ не хватает внимания и понимания на средневысоком уровне. Как только это произойдёт, тогда мы сможем перейти от разговора о технологическом суверенитете к мировому технологическому лидерству.
— Одним из важных проектов для РЗМ-отрасли является освоение Томтора. Какие перспективы появляются у проекта после перехода в ведение «Роснефти»? С какими трудностями предстоит столкнуться новому оператору?
— Часто говорят, что Томтор — это наиболее богатое в России и одно из крупнейших в мире ниобий-редкоземельных месторождений. Это абсолютная правда. Но при этом немногие добавляют и вторую часть правды: Томтор — ещё и сложнейший проект как с точки зрения геологии, горной добычи, так и технологий, а тот факт, что он находится в неосвоенном районе, на Крайнем Севере, в 400 км от Северного Ледовитого океана, делает его одним из самых трудных в мире для освоения.
Чтобы только приступить к его освоению, нужен опыт работы в подобных климатических и географических условиях. Такой опыт есть у «Роснефти», которая много лет работает в Арктике, в частности, на проекте «Ванкор». Но это касается только подготовки к освоению.
Представить, как будет развиваться Томтор под контролем «Роснефти», сейчас довольно трудно. Ведь очевидных причин интереса крупнейшей российской нефтяной компании к отрасли РЗМ нет — возможно, за исключением потребления лантана и церия как катализаторов в рамках своего основного бизнеса. Но этого, конечно, недостаточно, чтобы объяснить интерес госкомпании к такому непростому бизнесу, как РЗМ. Впрочем, время покажет, какие решения они найдут для этого проекта.
Министр промышленности и торговли А. А. Алиханов, выступая в Совете Федерации на правительственном часе в начале июля этого года, сказал, что Томтор — очень важный и богатый, но с точки зрения быстрого и эффективного запуска есть другие, более подготовленные проекты. Одним из них является Ловозерское месторождение в Мурманской области в связке с Соликамским магниевым заводом в Пермском крае, которое отрабатывается силами ПАО «Росатом». И, конечно, Африканда — комплексная, богатая и максимально подготовленная к запуску.
Поэтому надо дождаться программы освоения Томтора, которую готовят в «Роснефти», с интересом ждём идей и вариантов его реализации. В любом случае для развития всей российской отрасли РЗМ нужно искать возможности производственной и логистической кооперации, строить взаимовыгодное сотрудничество и выстраивать горизонтальное и вертикальное взаимодействие. Африканда к такому формату работы готова.
